— НЕ-А! Он не только тебя не накажет, а даже очень обрадуется! — заверила я ее, пыхтя из последних сил, словно паровоз, но упорно приближаясь к цели.

— Да? — Маша даже остановилась. — Почему?

— Потому! — уверенно пожала плечами я. — Все могло быть намного хуже!

— Куда уж хуже? — простонала несчастная девушка, подползая ближе.

Я снисходительно посмотрела на Фому неверующего, перевела орлиный взгляд на дворец и после паузы индифферентно заметила:

— Он мог лишиться дома.

— …! — плюхнулась дроу на ступеньки, видимо осознавая масштаб миновавшей Повелителя (и ее саму) катастрофы. — Спасибо!

— Всегда обращайся! — проявила я вежливость.

При виде двух хрупких, маленьких дам мальчики отчетливо задребезжали металлическими частями костюма и попытались прикрыться щитами: типа они мне честь отдают. Хм… а мне нужна их честь? Вроде своей хватает… Не-а, чужого не возьму — вдруг испортится и завоняет.

— Вольно! — скомандовала я. — Маш, ты как хошь, я — домой!

Вояки тревожно переглянулись. Два самых смелых и отважных парня робкими, неуверенными жестами потянули на себя створки дверей, открывая мне проход.

— Мерси, — учтиво поблагодарила неожиданно галантных кавалеров и вползла внутрь, непринужденно волоча на прицепе камеристку под всеобщий вздох облегчения.

Вот так и учат Родину любить!

Внутри кипела приятная моему хозяйственному глазу работа. Сновали лакеи в ливреях, работали краснодеревщики, стояла навытяжку бодрствующая стража.

— Занимайтесь-занимайтесь, — пробормотала я, пытаясь незаметно просочиться в коридоры, а дальше в свою комнату.

При звуках моего ангельского голоска все присутствующие замерли, боясь вздохнуть. Что это с ними? Мгновенная магическая заморозка? Или всеобщий тяжелый паралич?

— Ваше величество, прошу вас, постойте! — подлетел ко мне представительный мужчина средних лет и склонился в глубоком поклоне.

— Это кто? — негромко спросила я Машу, не желая оконфузиться.

— Дворецкий Тасканиэль, — беззвучным шепотом ответила она.

Ух ты! Вот это имечко! Или прозвище? А может, специально такого для соответствия подбирали? Типа указующей таблички: «Пру!» (надеюсь, в меру и с умом).

— Чем обязана? — фыркнула я, старательно сдерживая рвущийся наружу хохот.

— Ваше величество! Позвольте вашему ничтожному слуге представить вам дворцовую челядь! — торжественно произнес мужчина с говорящим именем, не прерывая угодливого поклона и метя косой пол.

Я с интересом пронаблюдала, как кончик его пегой косы приближается к краю разломанной дыры.

— В другой раз.

— Но, ваше величество, а как же этикет? — попытался выдвинуть весомый, с его точки зрения, довод мистер Потаскун, ой — господин Тасканиэль, чем разозлил уставшее величество до глубины тонкой, ранимой души.

Сделав шаг в сторону и заставив его шагнуть за мной, я все-таки дождалась, когда коса попадет в разлом и зацепится за острый выступ.

— Мы не в настроении, — выдвинула свою отмазку.

Но эта усатая холера, выеденная этикетом до спинного мозга, легко отмела возражение как жалкое и несущественное, продолжая настаивать:

— Ваше величество, так полагается!

— Кому? — сыграла я в «дурочку».

— Вам!

— Зачем? — продолжала я свою игру, тактически отступая в направлении убежища, надежно прикрываемая Машей с тыла.

— Так положено, — не мог угомониться дворецкий, двигаясь за мной. Коса потихоньку натягивалась.

— Кем? — Спасительный коридор был уже близко.

— Этикетом, — преследовал меня ненормальный.

— Зачем? — пошла я на второй круг под тихий хохот Машки за спиной.

— Положено! — рванулся ко мне мужик и был отброшен назад.

Да, да! Си! Йес! Зер гут!

— Кем положено, тот пусть и возьмет! — хохоча, сбежала я от знатока этикетов и бесчисленной вереницы челяди.

На наше счастье, Дарниэль приехал лишь через пару дней и не застал устроенной мной разрухи. Если ему кто-то и наябедничал, то супруг тактично промолчал в надежде завоевать мою благосклонность. Впрочем, наивной я никогда не была и проследила за каждым участником моей первой прогулки: никто не пострадал, но и стража на посту больше не спала!

Глава 16

Если тебе роют яму, не мешай. Закончат, сделаешь бассейн!

NN

Эрика

Все изменилось. Мы с Даром встречались каждый день и учились понимать друг друга. Мне хотелось показать ему, как можно жить и радоваться всякому прожитому дню. Не приказывать, не повелевать, не следовать долгу, а наслаждаться каждым подаренным свыше мгновением. Я научила его лежать на спине и мечтательно смотреть на белоснежные облака, угадывая в них затейливые фигуры или знакомых, а иногда — фантастических животных. Подговорила его подраться подушками и пострелять друг в друга косточками от фруктов. Для него эти обычные мелкие радости, милые легкомысленные шалости стали откровением. Он не постигал, как можно просто быть рядом и молчать, понимая другого без слов. Вечерами мы читали и совместно обсуждали книги, или же Дар рассказывал мне про новый мир. Иногда я пела ему.

Однажды, соскучившись, я попросила позвать ребят из охраны. С тех пор наш кружок незаметно расширился. Многие дроу, послушав мои песни один раз, приходили опять и навсегда оставались в круге общения. По вечерам моя комната теперь напоминала клуб по интересам: мы смеялись, спорили, обсуждали, резались в карты…

— Хожу червовой дамой!

— А я ее крою пикой!

— Здрасте Тьма, пика была козырем в прошлый раз!

— Хастабыррр! [27] Опять мне «дураком» быть!

Каюсь. Грешна. Научила на свою голову. Но очень уж хотелось посмотреть на Повелителя с «погонами» из «шестерок». Правда, вскоре «погонами» на обоих плечах щеголяла уже я. Куда мне до него, с его привычным умением просчитывать любой расклад на десять ходов вперед!

Дарниэль вел себя на удивление деликатно и терпеливо, не предпринимая никаких насильственных попыток к физическому сближению. Были, конечно, «случайные» прикосновения и страстные взгляды украдкой, а еще он взял привычку расчесывать на ночь мои невыносимо длинные волосы. Вот этого пристрастия у мужчины мне не понять, но и особо возражать по данному поводу я не стала. Какая разница, кто эту тяжеленную копну распутает? Лишь бы лысой не оставил! Вообще-то длина волос раздражала и мешала жить нормально: слишком тяжело и неудобно. Иной раз к вечеру от тяжести болела голова. Но лишь заикнувшись о том, что неплохо бы укоротить мою гриву хотя б до талии, я получила категорический отказ. Дружная троица: Дар, Маша плюс Айлонор — била себя пятками в грудь, чтобы я не смела этого делать.

Глядя на мои надутые в обиде губы, Дар дипломатично посоветовал мне:

— Не выдумывай, лучше мысленно перенеси талию в район коленок!

На этот исключительно мудрый совет я ехидно напомнила:

— Милый, а где у нас принято держать свою руку на теле партнерши во время танца?

Этот прохиндей задумался и мигом нашел решение:

— Вот здесь! — Он просто поднял меня вверх и, обхватив под коленями, сообщил: — Согласен танцевать так всю жизнь!

Р-р-р! Хитрец!

Маша тайно обижалась на меня и Дарниэля из-за того, что мы лишили камеристку последней радости — сняли обязанность по приведению моих волос в божеский вид, мол, она теперь не пойми кто. В ответ на ее истерику я порекомендовала ей заткнуться, поскольку, по моему мнению, сестры к прислуге никоим образом не относятся. В итоге Маша осталась счастлива до обалдения, Дар был ошарашен, Айлонор до сих пор временами хихикает на этот счет, прикрываясь рукавом.

Лапа у Сильван зажила, но кошка уходить отказалась. Честно говоря, я предлагала каргаалу свободу, хотя решение остаться меня радует.

Я по-прежнему часто ходила на озеро и тайком каталась на вороном жеребце. Дар жутко злился, но страдал по этому поводу молча. Он немного успокоился лишь тогда, когда я стала брать с нами в лес кошку.

вернуться

27

Примерный перевод: «За что мне это?!»